«Апартеид? Хороший игрок, нужно сыграть с ним поплотнее». Самый забавный бразилец в истории футбола
Александр Скворцов – о приключениях могильщика из Капивари.
В ту ночь Эдилсон спал как младенец. После тренировки Вандерлея Лушембурго футболисты «Палмейраса» могли жаловаться на что угодно, но только не на избыток нерастраченной энергии, так что бессонницей не страдал никто. Правда, Зиньо, Эваира и Эдмундо от похода в ночной клуб не могла удержать даже сильная усталость. Эдилсон частенько составлял им компанию, но в этот вечер решил как следует выспаться и остался дома.
План провалился: в третьем часу ночи форварда разбудили жуткие вопли, доносившиеся с первого этажа. Кричали так, что кровь, в которой не было ни капли алкоголя, мгновенно застыла в жилах. Это было как минимум странно, учитывая то, что Эдилсон жил один. «Какого черта? Кажется, меня грабят», – подумал он, с трудом разлепив глаза, и начал лихорадочно шарить по неосвещенной комнате в поисках пистолета. Но зачем грабителям орать благим матом среди ночи на месте потенциального преступления? Задуматься над этим Эдилсон спросонья был не в состоянии.
Наконец он нашел пистолет и устремился вниз в одних трусах, чуть не навернувшись с лестницы. Вспомнив про осторожность, он кошкой проскользнул в гостиную и заметил какое-то движение. Сонный и напуганный Эдилсон поднял пистолет и уже приготовился стрелять, как вдруг услышал жалобный голос: «Мне приснился кошмар… Где у тебя можно налить водички?».
Новичок «Палмейраса» Амарал не успел обзавестись собственной жилплощадью и планировал провести ночь в отеле. Но Эдилсон проявил гостеприимство и пригласил парня к себе домой. А потом чуть не застрелил его, совершенно забыв о его присутствии. К счастью, все закончилось благополучно: Амарал получил стакан воды и скороговорку из самых ярких сальвадорских проклятий впридачу, а Эдилсону пришлось успокоить нервы. Остаться трезвым в ту ночь все-таки не удалось.
***
Для Амарала все могло закончиться плачевно задолго до истории с Эдилсоном. Потеряв мужа и оставшись наедине с провинциальной бразильской реальностью, мать Амарала донья Розариа пребывала в крайней степени отчаяния – в той, которая подталкивает к самым чудовищным поступкам. У нее не было денег ни на еду, ни на одежду, ни на врачей. А медицинская помощь была необходима – четырехлетний сын страдал от непонятного заболевания, превратившего милое детское лицо в страшную маску. Правый глаз ребенка был все время полузакрыт. Донья Розариа слышала, что подобным образом взрослых людей уродуют сердечные приступы. Но ведь Амаралзиньо еще совсем малыш! Господи, почему ты так жесток к нам?..
Она рассуждала об этом, держа сына на руках и стоя на краю скалы, на которую пришла в надежде получить от вселенной хоть какие-то ответы. Еще мгновение, еще один шаг – и произошло бы непоправимое. Но, в тысячный раз заглянув в здоровый глаз Амаралзиньо, она наконец-то разглядела там ответ. «Ты – особенный», – произнесла она, взяла себя в руки и отошла от края пропасти, прижав к себе малыша покрепче.
В отличие от большинства ровесников, которые бывали по отношению к Амаралзиньо жестокими и грубыми, он не стремился наладить жизнь с помощью воровства или вступления в какую-нибудь банду. Он был добрым и очень оптимистичным. Подростком он устроился на малопрестижную, но легальную и кое-как оплачиваемую работу в похоронном бюро, а до того подрабатывал почтальоном и дворником. На новой должности в круг его обязанностей входило «обслуживание» покойников – Амарал мыл, одевал, стриг и причесывал трупы. Однажды он все-таки преступил закон, но сделал это не со зла и даже не понял, что сотворил нечто плохое, когда снял с очередного мертвеца ботинки. Ему было совсем нечего носить. А для мамы он стащил гроздь винограда, служившую одним из украшений на пышной поминальной службе. Она, конечно, злилась для виду, но в душе испытывала нечто вроде умиления. А Амаралзиньо искренне удивлялся: «Ведь он уже умер, и ему не нужны ботинки, а я еще нет, и мне бы они пригодились. Да и виноград он бы уже не съел, ведь так, мама?» Смех сквозь слезы.
Амарал закончил с похоронными делами и профессионально занялся футболом в 19 лет. Непостижимо, как тренеры «Палмейраса» разглядели в нем перспективу. У него не было ничего из того, что обычно сигнализирует о таланте – ни выдающейся по бразильским меркам техники, ни развитых мышц, ни особого тактического мышления. Просто набор костей, из которых природа сложила хрупкую башенку высотой в 170 сантиметров. Однако ему очень нравилось играть в мяч. Нравилось настолько, что он всеми силами старался забрать его себе.
Амаралзиньо усердно рыл могилы для креативных соперников и преуспевал, потому что никогда не останавливался и не сдавался. Его обводили сотни раз, но он шел в отбор снова и снова. В конце концов от него взвыла вся талантливая молодежь «Палмейраса». Юные волшебники неделями оттачивали финты и готовились к тому, что на очередную двусторонку придут смотреть тренеры основы. Но когда это случалось, помощники Вандерлея Лушембурго видели лишь то, как Амарал безжалостно душит попытки соперника создать опасный момент. Вдобавок он был амбидекстром и одинаково хорошо играл обеими ногами.
Благодаря этим малочисленным, но ценным качествам парень оказался в «esquadrão imortal», выигравшей чемпионат Бразилии впервые за 16 лет. Амарал выходил на поле вместе с Сезаром Сампайо, Эдмундо, Мазиньо, Флавио Консейсао, Ривалдо, Роберто Карлосом и тем самым Эдилсоном. В компании звезд пока еще континентального уровня могильщик из Капивари выглядел более чем пристойно и получил не только персональную кричалку от фанатов («Au, au, au, Amaral es animau»), но и приглашение в сборную Бразилии.
В 1996 году в Атланте он оказался в числе тех 11 парней, которые уничтожили Португалию со счетом 5:0 и получили бронзовые олимпийские медали. Кто бы мог подумать! Впоследствии в Бразилии шутили: «Вместе с землей и червями могильщик откопал 31 матч за сборную». Та медаль осталась главным достижением Амарала на уровне сборных – его ни разу не брали ни на чемпионат мира, ни на Кубок Америки, ни на Кубок Конфедераций.
В жизни Амаралу чудовищно не хватало одного – образования. А еще он был чертовски наивен, из-за чего постоянно попадал в смешные и неловкие ситуации. Когда он впервые отправился в путешествие на самолете, рядом сидел Сезар Сампайо. Амарал слегка мандражировал и попросил у стюардессы стакан сока, но наличных при себе у него не было. Сезар посоветовал поискать банкомат в хвостовой части самолета. Амарал минут 20 бродил по салону и понял, что его разыграли, только когда напрямую спросил у стюардессы, как пройти к банкомату. Сампайо сползал с кресла от смеха.
А как не вспомнить поездку в ЮАР? Перед матчем с местной командой журналист спросил бразильца, что тот думает об апартеиде (официальной государственной политике расовой сегрегации, проводившейся в ЮАР до 1994 года). Амарал старался слушать внимательно, но все равно не понял ни единого слова. Надо было как-то выкручиваться – он сделал самое серьезное лицо, которое только мог, и выдал: «Апартеид? Слышал о нем, хороший игрок. Нужно сыграть с ним поплотнее». Репортер расхохотался.
Амарал стал общим любимцем, потому что генерировал вокруг себя улыбки и веселье со сноровкой прожженного стендап-комика. После выездной победы над «Спорт Ресифе» вся банда собралась хорошенько отметить это дело. Ни у кого не было идей, где бросить якорь, и Амарал взял ситуацию под контроль: «Ребята, по дороге в отель я видел Forró do Gerson – отличное место, поедем туда». Парни поймали такси, однако водитель в жизни не слыхал о подобном заведении. Они исколесили полгорода, пересели в другое такси, а потом в еще одно. Наконец, четвертый таксист привез их к нужному месту. На огромной вывеске значилось “Forro e Gesso – Material de construção” – это был магазин строительных материалов. В общей сложности в ту ночь Амарал потратил на услуги таксистов около двухсот долларов – разумеется, никто из спутников не пожелал разделить эти траты могильщика.
Когда Амарал обзавелся деньгами, то решил все-таки последовать совету друзей и устранить проблему с глазом. Доктор объяснил, что его болезнь называется «птоз», и есть отличный шанс навсегда избавиться от нее с помощью хирургической операции. В течение месяца после вмешательства все шло прекрасно, но потом веко снова опустилось на глаз, и больше Амарал не предпринимал попыток исправить помарку природы. К своему глазу он давно научился относиться с иронией.
Иногда это даже помогало – в одном из клубов он познакомился с симпатичной девушкой. Он удивился, что она подошла первой. А ей просто показалось, что Амарал ей подмигивает. Еще одна забавная ситуация произошла на матче «Палмейраса» против японской команды. Один из японцев сфолил – задел Амарала локтем. Тот упал, изображая страшные муки. Японец склонился над ним и побледнел от ужаса – ему показалось, что он локтем выбил Амаралу глаз. Только когда прибежавшие первыми японские медики начали из бутылки поливать лицо Амарала водой, он объяснил шокированным соперникам, что все в порядке.
За успехами Амарала в главной команде «Палмейраса» пристально следил генеральный спонсор клуба – концерн «Пармалат». Молочники шарили по континенту в поисках талантов и перевозили их в Италию; так в «Парму» попали Таффарел и Зе Мария. Там же должен был оказаться и Кафу, но его не устроили финансовые условия, и будущего «Il Pendolino» перехватила «Рома». Амарал тоже потратил какое-то время на раздумья – на руках у него было как минимум три предложения – от «Пармы», «Депортиво» и «Лацио». «Я объявлю о своем решении на этой неделе. Это будет бомба», – интриговал могильщик. В итоге Амарал выбрал именно «Парму», «Депортиво» пришлось довольствоваться Ривалдо, а «Лацио» сделал ставку на молодого чеха из «Спарты» – Павла Недведа. Тогда казалось, что пармезанцы провернули идеальный трансфер. Но Амарал принял участие всего в четырех матчах. Молодой тренер Карло Анчелотти задвинул его на правый фланг, и Амарал совершенно не понимал, что от него требуется. «Бомба» обернулась полным разочарованием, а про карьеры Ривалдо и Недведа все и так известно.
Могильщика отправили на переадаптацию в «Бенфику», но за время аренды он появился на поле всего пять раз. Правда, добрую память о себе все равно оставил, принимая участие в раздаче еды и одежды бездомным на улицах Лиссабона.
Хорошо запомнила его и уборщица «Эштадиу Да Луш»: как-то раз вечером она прибиралась в раздевалке, а Амарал уже собирался уходить. Он думал повесить на стену листок с каким-то мотивационным сообщением для партнеров, но у него не было скотча. Тогда он спросил у уборщицы, нет ли скотча у нее (надо понимать, что в Бразилии клейкую ленту принято называть словом «durex»). Она оскорбилась и немедленно сообщила руководству клуба, что этот бразильский нахал потребовал у нее презервативы и вообще чуть ли не лез с поцелуями. Амарал был в шоке, когда его вызвали на ковер: «Я был поражен, потому что старался всегда и со всеми быть максимально вежливым».
Примерно в то же время бразильский криминалитет почувствовал вкус к киднеппингу. Преступники похищали родственников известных футболистов и требовали баснословные суммы в качестве выкупов. Служба безопасности «Палмейраса» предлагала Амаралу приставить охрану к матери, но он отказался: «Спасибо, не надо. Я уже предупредил ее. В случае чего мама просто ляжет на пол». Стоит ли упоминать, что к тому моменту донья Розариа весила около 180 килограммов.
Европейские неудачи вынудили Амарала вернуться в Бразилию – следующие два сезона он отдал «Коринтиансу» и «Васко Да Гама».
Тут он воссоединился с Вандерлеем Лушембурго, отлично вписался в коллектив и заслужил особое уважение Вампеты – своего соседа по комнате. В один из вечеров Вандерлей Лушембурго неожиданно устроил общее собрание, однако Вампета уже был мертвецки пьян и был не в состоянии ходить. Амарал кое-как затолкнул приятеля под кровать, а на собрании сообщил, что не имеет представления о его местонахождении. Вампету так и не нашли, наказания за пьянство он избежал.
А еще в «Коринтиансе» Амарал стал первопроходцем – попался на «эластико» Ромарио задолго до того, как это стали называть «эластико». Через 17 лет Ромарио выложит это видео в Facebook и напишет: «Прошло 17 лет. Амарал до сих пор ищет мяч».
***
Летом 2000 года тифози итальянской «Фиорентины» испытали шок, сравнимый с трансфером Робби Баджо в «Ювентус». Осознав, что ему никогда не удастся завоевать скудетто для Флоренции, Габриэль Батистута перешел в «Рому». Чтобы хоть немного приглушить ярость армии бывших поклонников, Батигол написал трогательное письмо («Я не продам свой дом и останусь жителем Флоренции и болельщиком «Фиорентины»). Не помогло: бронзовая статуя аргентинца, за четыре года фактически обретшая статус алтаря, была пугающе быстро демонтирована. На ее постаменте было написано: «Непокоренный воин. Жесткий в бою. Преданный душой». Перед руководством клуба встала сложнейшая задача – провести такую трансферную кампанию, чтобы город наконец успокоился.
Чуть позднее «фиалки», задыхающиеся от глупости Витторио Чекки Гори, презентовали новичков: купленного за 20 миллиардов лир Нуну Гомеша, который должен был заменить Батигола, ивуарийского защитника Салиу Лассисси – и Амарала. Один из репортеров обратился к Амаралу с вопросом, начав с традиционного итальянского приветствия: «Чао, Амарал. Скажите…» Бразилец с улыбкой выслушал журналиста, тоже сказал «чао», взял сумку и направился к выходу. Оказалось, он был уверен в том, что слово «чао» используется только для прощания. Впереди Флоренцию не ожидало ничего хорошего, но по крайней мере в тот день все вдоволь посмеялись.
В первом же матче за «Фиорентину» Амаралу выпало опекать Зинедина Зидана. На 24-й минуте Сандро Койс не сумел помешать Зизу открыть счет, а через несколько минут травмировался и уступил место бразильскому новобранцу. Фотография, на которой запечатлен могильщик из Капивари, оттирающий от мяча чемпиона мира 1998 года, вызвала настоящую истерику в Бразилии. Это казалось чем-то сюрреалистичным, как если бы Гарри Каспаров, побеждавший суперкомпьютер Deep Blue, вдруг проиграл партию старой раскладушке от «Motorola». «Ювентус» победил 3:1, но Амарал не позволил Зидану забить еще раз. В следующий раз они встретились на поле через 12 лет в благотворительном матче против бедности, организованном ООН под мощной вывеской «друзья Роналдо» против «друзей Зидана». Зидан сразу узнал Амарала: «О, тебя я помню. Сегодня не «Ювентус» против «Фиорентины», так что давай подружелюбнее». И оба от души посмеялись.
На ту игру Амарал прилетел аж из Индонезии. Зинедин Зидан уже шесть лет как закончил карьеру, а 39-летний Амарал все еще играл на профессиональном уровне (если чемпионат Индонезии можно охарактеризовать подобным образом) – сначала за «Манадо Юнайтед», потом за «Персебайя Сурабайя». В Азии Амарал не изменял себе – однажды съел крысу, будучи уверенным, что это курица. До истины он пытался докопаться в эфире бразильского аналога шоу Джимми Фэллона: «По вкусу ничего необычного. Я заказал вторую тарелку, а потом заметил хвост и задумался. Ведь у куриц нет хвоста?».
Помимо Индонезии Амарал играл в Саудовской Аравии, Польше, Турции и даже Австралии. С одной стороны, ему хотелось посмотреть мир, с другой – все-таки заработать. Как часто бывает с честными людьми, в вопросе денег ему не везло. Много раз клубные руководители его обманывали и «забывали» выплатить зарплату – такое случалось как в Бразилии, так и в Индонезии. Ни о каких миллионных счетах, призванных обеспечить старость, не могло быть и речи.
В конечном итоге Амарал доиграл до 42 лет и закончил карьеру два года назад в команде «Капивариано» из родного города. Его долго критиковали за отказ завязать, хотя тот же Зе Роберто отвергал все подобные обвинения роскошной игрой. Люди говорили, что Амарал слишком стар и разваливается на ходу – в последние годы карьеры он действительно получал много травм. Но у него самого было другое мнение: «Да, моя карьера подходит к концу. Но я – 39-летний старик с телом 20-летнего парня. Я по-прежнему могу быстро бежать. А весь секрет долголетия – в воде и кукурузе». Финальным аккордом стал матч «Капивариано» против «Понте Преты». 42-летний Амарал вернулся в состав после двух месяцев восстановления от травмы сухожилия и отбегал все 90 минут, в очередной раз удивив всех.
«Капивариано» победил со счетом 3:0 и впервые в истории сохранил место в высшем бразильском дивизионе. После игры Амарал плакал. Бывают такие люди, которые смеются от горя и плачут от счастья. Донья Розариа была права: он – особенный.
Фото (2-5): Gettyimages.ru/Jed Jacobsohn/Allsport, Shaun Botterill/Allsport, Grazia Neri/Allsport, Paul Kane
Источник: